В России наблюдается устойчивый тренд банкротств среди компаний и индивидуальных предпринимателей, который был проанализирован экспертами сервиса «Контур.Фокус» на основе данных за 2022–2024 годы. Согласно отчету, в Кабардино-Балкарии, Магаданской области, Адыгее и в арендуемом Россией у Казахстана городе Байконур фиксируется наибольшее количество случаев открытия процедур банкротства среди юридических лиц. Однако среди индивидуальных предпринимателей (ИП) ситуация несколько иная: здесь лидируют Курганская область, Коми и Ямало-Ненецкий автономный округ.
Согласно исследованию, в среднем по стране доля дел о банкротстве составляет менее 1% для обеих категорий, что свидетельствует о стабильности бизнеса на фоне внешних экономических вызовов. Однако индивидуальные предприниматели сталкиваются с риском банкротства значительно чаще, чем крупные компании. Примечательно, что наибольшая доля банкротств среди ИП связана с судебными процедурами, в отличие от юридических лиц, где внесудебные банкротства также составляют значительную часть.
Процесс банкротства в России регулируется различными механизмами. Для юридических лиц банкротство возможно исключительно в судебном порядке, в то время как индивидуальные предприниматели и физические лица могут пройти процедуру как через суд, так и вне его, подав заявление в МФЦ. Процесс подачи заявления на банкротство может быть инициирован как должником, так и его кредиторами или уполномоченными органами, такими как Федеральная налоговая служба.
Согласно данным «Контур.Фокуса», за период с начала 2022 года по конец 2024-го в России было начато 22 119 процедур банкротства среди юридических лиц и 46 239 среди индивидуальных предпринимателей. В реальности число завершенных дел оказалось выше, что связано с активным завершением процедур, начатых до 2022 года. Однако статистика показывает, что более высокие показатели банкротства среди ИП наглядно демонстрируют более высокие риски для малых предприятий.
В регионах, таких как Байконур, ситуация выглядит особенно ярко из-за малой численности компаний: с 310 зарегистрированных предприятий 69 столкнулись с банкротством, что составляет значительную долю — 22%. Не менее интересной является ситуация в Кабардино-Балкарии, Магаданской области и других малых регионах, где на долю банкротств приходится 1% и более от общего числа действующих предприятий. Эти данные могут указывать как на экономическую нестабильность в некоторых регионах, так и на высокую концентрацию рисков в малых экономиках.
В более благополучных регионах, таких как Чечня или Ненецкий автономный округ, показатели банкротств значительно ниже, что может быть связано с государственным регулированием и особенностями местной экономики.
Что касается динамики банкротств, пик среди юридических лиц был зафиксирован в 2023 году, когда число дел о несостоятельности увеличилось на 51% по сравнению с 2022 годом. Эта волна банкротств частично была вызвана отменой моратория на банкротства, а также экономическими трудностями, включая санкции и проблемы с логистикой. В 2024 году количество процедур сократилось на 55%, что связано с увеличением судебных пошлин и экономической стабилизацией.
Тем не менее, несмотря на небольшой процент банкротств, который не превышает 1% от числа всех зарегистрированных компаний, в долгосрочной перспективе это может свидетельствовать о нестабильности отдельных отраслей. Эксперты отмечают, что для более точной оценки экономического состояния регионов необходимо учитывать не только статистику банкротств, но и показатели деловой активности, а также способность регионов адаптироваться к внешним экономическим условиям.
В 2024 году также наблюдается рост числа банкротств среди индивидуальных предпринимателей, что может быть связано с экономической нестабильностью, ростом долговой нагрузки и снижением потребительской активности. Некоторые эксперты связывают это с последствиями повышенной ключевой ставки и усилением мер по взысканию долгов.
Таким образом, хотя общая доля банкротств остаётся низкой, тенденция к их росту в некоторых регионах и среди отдельных категорий бизнеса указывает на наличие скрытых экономических рисков, которые могут проявиться более ярко в будущем.